Развязку бесланской трагедии приписывают случайности. Дескать, в спортзале неожиданно раздался взрыв (по совпадению, как раз в ту минуту, когда под окнами школы сотрудники МЧС грузили в автобус тела погибших ранее) - обезумившие заложники стали прыгать из окон - часть выбежала из дверей школы - террористы открыли по ним огонь - спецназ открыл огонь по террористам.

   Что это был за взрыв, неизвестно. Говорят - с веревки, протянутой от одного баскетбольного кольца к другому, - упала граната.

    Но также говорят, что не то до, не то после, не то в самый момент взрыва кто-то из этих санитаров МЧС крикнул: ребята, спасайтесь! - и далее по тексту см. выше. Правду про то, как начался бой, знают лишь несколько участников боя и, наверное, кто-нибудь еще, какой-нибудь непрошеный очевидец. И, разумеется, кто-то из уцелевших заложников. Ну а заложники - в больницах, им очень плохо, и очевидцам сейчас тоже не до мемуаров.

    Журналисты не видели боя. Работали позади тройного оцепления. Видели дым пожара внутри оцепленного квартала. Слышали взрывы и выстрелы. Официальная информация в день боя равнялась тому, что изложено выше. Менялись только цифры, когда доходило до количества раненых. И цифры все росли. Про убитых не говорилось вовсе.

   Федеральный пресс-центр в Беслане в день боя бездействовал. Журналисты интервьюировали начальников (не самых крупных), те объясняли им, что все вышло случайно и неожиданно, население Беслана узнавало о происходящем из новостей "Первого канала" ТВ и по радио "Эхо Москвы". Факт только тот, что бой был. И применялось тяжелое вооружение. По школе били из гранатомета. Стреляли танки, огонь вели с вертолетов.

    Факт, что операция, требовавшая ювелирной работы политиков и оперативников, проведена была, как войсковая. Что бой длился несколько часов. Часов, а не минут. Что количество жертв огромно. Что многим террористам удалось уйти.

    Все равно мы скоро узнаем, отчего, например, рухнул в спортзале потолок - от взрыва гранаты или от попадания бронебойного снаряда. И отчего начался пожар. И почему, если террористы стреляли заложникам в спину, многие, как сказал нам в бесланской больнице врач, ранены спереди.

    Но главное ясно уже сейчас. Заложников не спасли. Они спаслись сами - те, кому удалось. Немногим больше половины. Как сказал нам президентский полпред В.А. Яковлев, через медучреждения прошли 598 пострадавших. Если прибавить к ним тех, кто сумел выйти из школы живым до начала штурма (около ста человек), а также тех детей, которых родители увезли домой, не обращаясь к врачам (а таких детей, по словам В.А. Яковлева, немного), то получается , что количество жертв - 400 человек. Или 500. Ибо примерное общее число заложников, по различным данным, от 1040 до 1200. 70 % - дети.

   ... Жизнь не похожа на кино. Потому что сценарии для кино пишут профессионалы.

   Конечно, нам никогда не понять психику существ, воюющих с детьми. Но даже в повадках самых лютых зверей есть целесообразность. Поведение злодеев в Беслане было - или представлено нам - абсурдным и абсурдно-жестоким.

   Пришли, убили и ушли. Прежде, чем убить, пугали и мучили. И что, уходя, умерли - да и то не все, - не вносит в этот бред никакого даже условного равновесия.

   Получается - захват ради захвата, демонстрация беспредельного насилия ради насилия. Как бы "Норд-Ост" без условий, без переговоров. Как бы извержение подземного вулкана адской злобы.

   Возможно, это так и было. Что же противопоставил беспределу правопорядок?

   Нам теперь будут рассказывать, будто начальство стремилось к переговорам любой ценой. Готово было вести диалог сколь угодно долго и на любом уровне.

   Честно говоря, на это не похоже. А похоже на "как всегда". Если враг не сдается, его уничтожают. И так далее. При этом врага не уничтожают, а невинные гибнут.

   Ставка на силу и твердость. Ум не участвует вообще. Сила и твердость проиграли, допустив катастрофу, каких почти не знает история. А нам говорят: не беспокойтесь, в следующий раз мы применим еще не такую силу, будем еще жестче и беспощаднее. Вопрос: по отношению к кому?

   Местные не скрывают: будем мстить. Говорят: не простим. Кому мстить, окончательно еще не решили.

  В беседах чаще всего говорят с возмущением о президенте Северной Осетии Дзасохове, который не только отказался вступить в диалог с террористами, но даже не удосужился в эти дни выйти к народу и поговорить с жителями Беслана. Иногда прорывается злоба по адресу ингушей, которые, как считается, были среди членов банды. Реже (но зато очень яростно) клянут ФСБ и Кремль, которые, по мнению жителей Беслана, не сделали всего возможного, чтобы договориться с террористами и спасти детей. И по нашему мнению - тоже.

(Даниил Коцюбинский, Самуил Лурье)