Мои показания хочу начать с того, что я не согласна с таким утверждением, как «Судим за халатное отношение к своим служебным обязанностям». Если мы судим Айдарова, Дряева, Муртазова лишь за халатное отношение, то судить нужно сотни человек. Ответить за свои действия должны не только сотрудники милиции, а также министры, генералы, в том числе и президенты.

   Я считаю неправильным, что в смерти 334 человек винят только этих трех лиц, ведь теракт такого крупного масштаба не мог быть осуществлен без вмешательства нашего, а также российского правительства. Главными людьми, виновными в произошедшем, являются как правоохранительные органы так и российская власть.

   Я также хочу видеть их на скамье подсудимых. Сегодняшняя власть не имеет ничего святого, они продали самое святое – наших детей. У нашей власти символом всего являются деньги, у нее нет совести. Осталась только жажда власти.

   К сожалению, у нас не осталось патриотов Отечества, которые могли бы открыть всем нам истинную картину произошедшего. Наши же органы, власть желают все скрыть, забыть, зачеркнуть, так как сами по уши в грязи. Возникает вопрос – «Чем занимаются наши следственные органы?» Почему они не выполняют свои прямые обязанности? Почему за преступления, произошедшие еще раньше, такие как Буденовск, Норд-Ост никто не был наказан? Осетия превратилась в полигон для террористов. Каждый год у нас происходят крупные теракты (Моздок, рынок), опять же никто не несет наказания.

   В 2004 году (3-4 месяца раньше) до теракта, у моих соседей (Чеджемовых) поживали две девушки чеченской национальности. По словам хозяина (Алика Чеджемова) одна из девушек занималась золотом, также одна из них проживала в сел.Кантышево. Они собирались купить дом в Беслане. Хочу обратить внимание на то, что перед терактом они исчезли. Также хочу заявить, что примерно 20 августа 2004 года я у своего дома повстречалась с Дигуровой Анжелой, она походила мимо, с ней была девушка. Анжела сказала мне, что эта девушка чеченка и делает ремонт в школе. На мой взгляд, той женщине очень не понравилось, то что она мне сказала об этом. Она тут же ее перебила и начала менять тему разговора (просила семена цветов). Я спросила женщину, как продвигается ремонт в школе, на что она ответила, что там такое творится, наверно мы не успеем сделать все в срок. Сейчас анализируя все это, я уверена, что у них была встреча с девушками, которые проживали у наших соседей. Я ни в чем не обвиняю Дигурову Анжелу, так как она сама была в заложниках с двумя детьми, но я уверена, что она может многое рассказать и дать ценные показания. Прошу суд взять у нее показания, а также у моего соседа Заура Чеджемова, который сейчас находится в заключении.

   Заявляю также о том, что вызывают сомнения слова Заиры Бердиковой, которая утверждает, что это она была в тот день с Анжелой Дигуровой. Я ж заверяю, что это неправда, так как знаю Бердикову и ни с кем не могу ее перепутать. Я хорошо запомнила ту женщину и могу составить ее фоторобот. У нее был поврежден правый глаз (немного увеличен) и под глазом небольшой шрам, что касается Бердиковой, у нее поврежден левый глаз, и наоборот прищурен. Я считаю, что Бердикова и Дигурова боятся дать правдивые показания, так как сами того не желая, оказались вмешанными в этом деле, они были оружием в чьих-то руках, сами того не подозревая.

   Я прошу суд о том, чтобы Бердикова и Дигурова были допрошены в один день, на одном заседании.

    Примерно 27-28 августа 2004 года ко мне позвонил бывший классный руководитель Кибизова моей дочери, по просьбе нового классного руководителя. Та попросила Кибизову позвонить детям, так как сама не была знакома с детьми, и попросить прийти в школу убрать в кабинете. Около 10³⁰ моя дочь отправилась в школу, но к моему удивлению вернулась очень быстро. Она сказала, что они не смогли открыть дверь и войти в кабинет. Также дочь рассказала мне, что девочки с другого класса искали швабру и очень испугались, увидев в школе небритого мужчину. Они тут же рассказали об увиденном уборщице (Зареме), которая работала в школе. Зарема успокоила их и сказала, что это просто бомж. В школе работало три сторожа. Возникает вопрос – почему их не привлекают к делу? Чем занимались эти сторожа и кого они охраняли? Что в школе делает незнакомый человек, которого никто не знает? В тот же день, директор школы Цалиева сообщает моей дочери и ее подружкам, что линейка состоится не в 10 часов, как обычно, а в 9⁰⁰. Моя дочь сказала ей, что не успеет прийти к 9, так как в то время она ходила на массаж. Цалиева в свою очередь сказала, что тот, кто не придет вовремя, будет исключен из школы, и попросила передать это всем. К чему бы это?

   В нашем районе 8 школ, включая школу-интернат. На мой взгляд, первая школа самая труднозахватываемая, так как в нескольких метрах от нее находятся наша милиция, прокуратура, а также ФСБ. Я считаю не случайным выбор 1-ой школы, боевикам было известно, что в этой школе гораздо больше учеников, они гораздо раньше подготовились к захвату, имея при себе пособников, показали нам свое превосходство над нашими органами, милицией, ФСБ и т.д.

   Почему не наказываются те персоны, которые руководили так называемым штабом?

   В их распоряжении было 52 часа, но никто не предпринял никаких действий.

   Существовал ли вообще штаб? Возможно, но точно не в Осетии. Приказы отдавались по телефону. Например, бывший министр образования Левитская заявила, что только 10 сентября узнала, что была членом штаба. Нам твердят, что боевики были наркоманами. Вопрос: стоило ли губить целое поколение из-за 32 наркоманов?

   Мы кричим и боремся за то, чтобы наше будущее поколение не обвиняло нас в том, что мы бездействовали. Мы надеемся, что нам удастся достучаться до нашего правительства, и они накажут каждого, кто допустили этот чудовищный теракт. Я не оправдываю Айдарова, Муртазова и Дряева, но они не должны отвечать за все, за ошибки наших генералов, и силовиков. Пусть каждый ответит за свои действия и будет наказан.

М. Кочишвили