Акция памяти жертв пожара в Кемерово в спортзале школы № 1 в Беслане (именно    ее захватили террористы; сейчас спортзал — это мемориал жертв теракта), 26.03.2018 г.

   25 марта в пожаре в кемеровском торговом центре «Зимняя вишня» погибли десятки детей. Многие родители остались живы, потому что ждали детей после киносеанса на других этажах торгового центра; некоторые из них пытались прорваться к горящим кинозалам, но не смогли. Современная история России знает, пожалуй, только одно похожее событие — Беслан, где террористы захватили школу в начале сентября 2004 года. Саша Сулим узнала у матерей Беслана, как после этого жить.

Анета Гадиева

сопредседатель комитета «Матери Беслана»

   26 марта мы собрались в спортзале школы в Беслане, где выложили свечами [надпись] «Кемерово. Скорбим». Мы делаем это каждый раз, когда случаются трагедии, в которых массово гибнут люди. Председатель нашей организации Сусанна Дудиева сказала, что Беслан продолжается, что в стране, в которой есть безответственность, халатность и коррупция, очень сложно обезопасить людей. Мы высказали слова сочувствия и поддержки родным и близким тех, кто погиб в пожаре, и говорили, что, если бы могли как-то облегчить их горе, сделали бы для этого все.

   Мы знаем, что, когда происходит такая трагедия, мало кто из родственников погибших воспринимает слова сочувствия. У меня есть этот горький опыт — я знаю, что сейчас родители ничего не слышат, кроме своей боли и кроме своего несчастья, они ничего не воспринимают. Но потом они обязательно оценят [поддержку].

   Если мы люди, то мы должны понимать чужую боль и проносить ее через свое сердце. Мы, как никто другой, понимаем, что это такое. Мы понимаем, что поддержка, даже если она словесная, станет для этих людей опорой в дальнейшей жизни.

   Когда у нас все случилось, к нам приехали родственники погибших во время теракта на Дубровке. Я тогда подумала: «Надо же, два года прошло, а они живые». Но и мы не умерли, вот уже четырнадцатый год живем. Из этого можно выйти, только если ты кому-то помогаешь, если ты на какой-то момент забываешь себя и думаешь о других. Иначе невозможно пережить потерю ребенка.

   У кого-то будут еще дети, надо думать о них. У кого-то еще живы родители, которых нужно поддерживать. У кого-то, может быть, никого не осталось, но в память о своем ребенке человек должен оставить что-то хорошее.

   Мы верим, что наши дети есть, они просто где-то: если бы этой веры не было, наша жизнь была бы невыносимой. Ощущение того, что они не могут просто так исчезнуть, что одно состояние переходит в другое, помогает.

   Многие говорят о Божьем промысле или стечении обстоятельств. Но ведь на Бога надейся, а сам не плошай. Когда люди, которые должны нести ответственность, не делают этого, когда отсутствует наказание за бездействие, когда своих не сдают, то вся система толкает к тому, чтобы происходила массовая гибель людей.

   Когда тебе больно, ложь, которую ты слышишь от чиновников, тебя добивает. Как можно относиться к тому, что чиновники, стараясь прикрыть себя, свои должности, использовали твоего ребенка, а сейчас используют тебя и твое горе дальше?

   Но виновата не только власть, но и общество. Немногие готовы взять на себя какую-то ответственность, ведь легче, чтобы кто-то за нас принимал законы, решал за нас, как нам следует жить. А вот настаивать, чтобы эти законы были правильными, трудно и рискованно — так ты жертвуешь своим мнимым покоем и благополучием.

   Мы — родители-эгоисты. Боясь за сегодняшнее мнимое благополучие, которое в любой момент может рухнуть, мы лишаем наших детей благополучного будущего.        Власть всегда будет делать так, чтобы ей было комфортно и безопасно, если ее не останавливать и не ограничивать.

   Мы друг друга не понимаем, между нами нет солидарности и сочувствия, мы очень жесткое общество. Сидеть дома и что-то лайкать, писать комментарии под никами — легко. А вот говорить во весь голос, защищать свои права — это сложно, это небезопасно. Люди не любят трагедии, сочувствие — это труд души, и мало кому этот труд хочется совершать.

   На нашем сайте мы разместили слова соболезнования родным и близким: «Как могло это произойти? Почему мы так не защищены? Промысел ли это Божий или преступность беспечных людей? Эти вопросы будут будоражить родных и не дадут им жить спокойно долгие годы. Мы знаем, какую мучительную душевную боль сейчас испытывают близкие потерпевших, как они безутешно несчастны, как сложно, а порой невыносимо будет им жить дальше, они долго, а может, и всю свою жизнь не смирятся с мыслью, что были лишены счастья быть рядом со своими дорогими сердцу людьми, они будут безутешны, но им придется привыкнуть жить со своим горем, потому что жизнь сильнее смерти. Она будет диктовать свои правила, заставлять учиться жить заново, выдержать это испытание и жить дальше, совершая добрые поступки во имя светлой памяти ваших родных».

   Сейчас многие комментируют случившееся и задаются вопросом: доколе это все будет происходить? Одна девочка, бывшая заложница, которая погибла, еще перед терактом в Беслане написала стихи, в которых были такие слова: «Мы уйдем туда, где хорошо, где все можно, первым рейсом». Почему эти рейсы продолжаются? Почему без войны, без особых катаклизмов мы теряем людей в таком количестве?

Саша Сулим